Беда была общей и с ней мы боролись сообща.

По специальности я – автомобилист. Окончил харьковский автодорожный институт. После аварии на ЧАЭС в Чернобыль был направлен военкоматом, служил командиром взвода ремонтно-восстановительного автомобильного батальона. Находился там с 20-х чисел сентября 1986 по 15 января 1987 года.
Когда меня направляли в Чернобыль, ехало нас всего пять человек. Офицер из военкомата сопровождал нас на железнодорожный вокзал. Запомнилось, что с нами в группе ехал врач-рентгенолог. Очевидно, и он по своей военной специальности оказался там нужен. На поезде добрались до Белой Церкви, прибыли там на огромный сборный пункт. На сборном пункте нас переодели, посадили в машины, и через сутки мы уже были на месте – недалеко от села Ораное, где и разместился наш ремонтно-восстановительный автомобильный батальон. Вместе с нами там находилась 25-я бригада химической защиты, бойцы которой регулярно выезжали в 30-километровую зону. Рядом с их жильем мы и поставили свои палатки, в которых жили довольно долго. Но позже, правда, построили и более основательное жилье – деревянное, сбитое из досок помещение. Стояли мы немного стороне, а мимо нас шла дорога непосредственно на ЧАЭС.
В задачу нашего батальона входил ремонт автомобильной техники, использовавшейся в работах по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской атомной электростанции. Какие-то машины к нам притаскивали на буксире, какие-то доезжали и своим ходом. Случалось, что необходимо было отремонтировать автомобиль, находящийся в 30-километровой зоне. Я ездил туда обычно вместе с 3-4 бойцами. Если было нужно, мы зацепляли автомобиль и подтаскивали к себе, к месту дислокации батальона, но иногда ремонтировали и прямо в зоне, это в случаях, если ремонт не был особенно сложным или сделать его нужно было побыстрее.
У нас в распоряжении была специальная техника – передвижная авторемонтная мастерская ПАРМ-3М. Это автомашина, оборудованная станками и другими устройствами, необходимыми в авторемонте. У нас эта ПАРМ-3М была «с иголочки», новейшая. Я позже узнал, что она только-только была снята с хранения, в августе развернута, ну а в сентябре уже поступила к нам в эксплуатацию. И недостатка в запчастях мы не испытывали. Снабжение было организовано отлично и все необходимое для работы у нас было.
Вместе со мной служили ребята со всей Украины. Один парень был из Казахстана. Солдаты-срочники были, разумеется, со всего Советского Союза. Запомнились теплые отношения между людьми, готовность поддержать, прийти на помощь. Общая цель нас крепко единила. А потому не считались – работали по ночам, трудились столько, сколько было необходимо. Транспорт к нам поступал самый разный: УАЗики, машины скорой помощи, легковые автомобили, тяжелая техника. И если требовалось, чтобы к утру, машина была «на ходу», то работали до вечера, затем шли ужинать, а после ужина снова возвращались к работе. И не было никаких возражений и споров. Все понимали – надо! И делали, что требовалось. Беда была общей, с ней нужно было бороться.
Хоть мы – автомобилисты – и не были в числе первых ликвидаторов чернобыльской аварии, но даже в то время, когда нас туда послали, там еще не было четкой организации по всем правилам военной и химической науки. За время, которое мы там пробыли, нам выдали несколько индивидуальных счетчиков разных моделей, но при этом строгого учета доз облучения, полученных людьми, не вели. Некоторые из наших товарищей потом даже привезли эти счетчики домой, в качестве сувениров. Это позже, когда опыт работы в таких условиях уже был накоплен, стали регистрировать кто и сколько «схватил», а мы тогда даже гордились, что без всякой бумажной волокиты делаем свою работу. Команда прозвучит, мы сели – и поехали. Никто особо не задумывался о последствиях, нужно было сделать порученное дело – вот, что в той ситуации было важнее всего.
Радиоактивность, вообще-то, штука очень интересная. У нас в каждом взводе были дозиметры. И вот, что удивительно – идешь в чистом поле, вроде ничего опасного нет, и прибор молчит, но вдруг, лишь ступишь шаг в сторону, как тут же дозиметр во всю засигналит, причем стрелка на датчике чуть ли не зашкаливает. Как-то непредсказуемо на земле размещались радиоактивные пятна, и предвидеть, где поджидает опасность, было невозможно. Потому старались ходить осторожно, чтобы не ступить в «грязное» и не «схватить» лишнего.
Я прибыл в Чернобыль в конце сентября, а там такая природа красивая, такие места живописные, чудные, просто, места. Идешь по лесу, а кто-то перед нами там уже прошел и грибов набрал. На прутики грибы нанизал и подвесил на деревья, как бы сушить. Грибов в тех лесах было очень много, их собирали, но есть никто не решался. Горько было смотреть на то, что случилось с лесными богатствами из-за человеческой беспечности.
Довелось мне видеть и так называемые «могильники» разной техники. Транспорт, который использовался в 30-километровой зоне, был заражен предельно. Его просто ставили в ряды и так бросали. Да и, по большому счету, в первое время не до него было. Это уже позже задумались о том, что нужно попытаться мыть, дезактивировать эти машины, поскольку Чернобыль стране обходился слишком дорого. Тогда-то и решили эту технику ремонтировать и восстанавливать для чего и развернули в его окрестностях ЧАЭС наш автобатальон.
За весь период моего пребывания в Чернобыле особенно запомнился мне такой случай. Это было в десятых числах октября 1986 года. Нам сообщили, что на атомной станции произошел очередной выброс. В тот же день по команде подогнали автомашины и мы все, поголовно, – солдаты и офицеры – должны были ехать на АЭС, чтобы собирать обломки, выброшенные взрывом на крышу реактора.
Мы уже сели в автомобили, как вдруг прозвучала команда: «Отставить!». У кого-то хватило здравого смысла не отправлять туда сразу после выброса живых людей. На меня это произвело сильное впечатление. Помню, как мы радовались тому, что кто-то, задумавшись о последствиях и пожалев человеческие жизни, своевременно приказал отменить выезд.
А вообще-то, то время хоть и было трудным, но до сих пор вспоминается по-доброму. Вот и условия быта у нас были, мягко говоря, спартанские, и зима в тот год выдалась снежная, холодная, а новый год мы, тем не менее, встречали хорошо – все вместе, в столовой. И кино нам показали в новогоднюю ночь.
Но за то время пока мы там находились, у нас сменилось, вдумайтесь, пять командиров батальона. Вот какая там была тогда обстановка.

Заместитель начальника АТЦ по эксплуатации Василий Теодорович Кренца.