Вольт как боевая единица напряжения

«ДНЕПРАЗОТ» на передовой
До АТО жизнь Павла Маляра, кабельщика-спайщика управления автоматики и связи, была похожа на судьбы ровесников: школа, техникум, служба в армии. В 2011 году он пришел на «ДНЕПРАЗОТ», все складывалось удачно, думал о перспективах, будущее виделось светлым и вполне безоблачным. А в 2014-м пришла повестка в АТО…
— Сначала я попал в «Десну» — учебку в Черниговской области. Выдали мне там «корочку» командира боевой машины (БМП-2) и направили в Попасное (Донецкая область) для пополнения 25-й бригады. Там и был наш опорный пункт, откуда нас перебрасывали на учения в Широкий Лан Николаевской области (отстрелялись наши артиллеристы образцово-отлично), а затем попали мы в район Артемовска на блок-посты, где я и служил до самой демобилизации.
…Обстреливали наши позиции, особенно в Попасном, постоянно — из Градов, минометов. Мы стояли на взгорке, а за нами ниже в посадке — наши артиллерийские установки. Боевики, охотясь за артиллерией, регулярно пытались громить и нашу высотку, так что, доставалось всем. «Двухсотых» у нас, слава Богу, не было, а вот раненых хватало. Причем, бывали случаи, когда осколок попадал под застежку бронежилета. Иногда причиной ранений служила паника (это страшная вещь), когда ночью под обстрелом ребята разбегались кто куда и неизбежно попадали в ямы, рытвины, ломая ноги.
…Отрадой на службе были друзья-собаки. Первого пса мы нашли, когда в первый раз, свободные от наряда, выбрались на рынок. Встали возле магазина, смотрим, дети щенка таскают, почти полумертвый был щенок. И мы за шоколадку у ребятни его выпросили. Назвали собаку Хунтой (обзывают же сепары власть хунтой, в пику их отношений к Украине пусть имя хунты и носит собака). Хунта долго с нами путешествовала, добрейшим была другом-товарищем. Потом большую собаку нам отдали хлопцы-артиллеристы, которые уезжали на ротацию. Ее звали Бабай, и удивительный характер имела эта собака: военных она обожала и берегла, а на гражданских рычала. Видит, что идет человек в форме — машет приветливо хвостом, приветствует, а заметит гражданского, сразу демонстрирует верх презрения. Когда жили в землянке, был еще у нас пес Запал и три кота. Что интересно: приближение обстрела все они чувствовали заранее. Сидят бывало рядом с нами спокойно или спят, вдруг — ушки на макушки, дружно поднимаются и идут в окоп. Минут через пять — обстрел, к гадалке не ходи.
…Позывной у меня был «Вольт» — я оператор связи в управлении ротой. Была у нас радиостанция, а поскольку я по работе хорошо разбирался в радиотехнике, ремонтировал всю электрику, так и стал «Вольтом». Хотя после учений за меткость стрельбы получил и квалификацию снайпера.
…Из хороших примеров военных, о чем бы рассказать? Мы стояли в Артемовске, и были тогда у нас очень хорошие волонтеры — батальон наш изначально был добровольческим — «Киевская Русь», подтягивал и многих волонтеров еще с Майдана. Четвертая-пятая волна мобилизации уже хорошо была обеспечена провизией, плюс многое привозили волонтеры, и наш командир (он сам из Артемовска) одобрил намерения бойцов делиться продовольствием с мирными жителями. Мы отдавали сладости в детские сады и интернаты (ребятишки и к нам в расположение приходили). Сахар, конфеты, сгущенка, а еще экскурсии по части — это было для ребятни настоящим подарком. Да и нам приятно. У нас была комната, стены которой вместо обоев полностью заклеили детскими рисунками и пожеланиями. Приходишь туда после наряда (а в наряде стоишь всегда напряженный — не дай Бог — ДРГ- диверсионно-разведывательная группа нагрянет), видишь эти рисунки и сердце отходит, тревога отступает: понимаешь ради кого, за что воюешь. Много писем детских мы получали отовсюду — вся Украина писала. Приезжали к нам с концертами отчаянные ребята с Западной Украины. Прямо на позиции приезжали, не боялись обстрелов. У нас электричество было 2 часа в сутки (генератор), а тут привозят концерт, это было супер для бойцов!
…Интересного на войне ничего нету. Служба она не то чтобы тяжелая, но ты постоянно находишься в напряжении: ночью засыпаешь и думаешь — вот сейчас обстрел и начнется. Так оно зачастую и бывало. Случались такие дни, когда спали в бронежилетах и берцах: резко начинали нас бомбить и не было времени даже в шлепки запрыгнуть. Поначалу выбегали босиком — хватаешь бронежилет, и уже не до тапок. Света нет, а в голове «на автомате» четко схема пути к бункеру.
…Наш опорный пункт назывался «Олимп» — на горе стояли. Местные жители (в поселке остались два фермера и дед с бабкой) об этой высотке интересные вещи рассказывали: на этой горе во время второй мировой стояли немцы, и их никакими силы выбить оттуда не могли. Они потом сами сдались, потому что еда закончилась. Капониры там остались, окопы. Бункер мы поставили современный, а остальное расчистили и использовали. Были дни — раз в неделю, когда мы могли сходить в баньку в поселке или съездить на рынок — хотелось чем-то перебить консервы, колбаски там, чего-то свежего. Поездки на рынок — это хоть какая-то отрада была, чтобы не сильно голову забивать войной и с ума не сойти. Есть люди, которые все переносили нормально, а есть и такие, которые внезапно становились замкнутыми, переставали разговаривать. И надо было с ними побольше общаться, отвлекать чем-то от тяжких дум. Было у нас трое дезертиров, что с ними случилось потом неизвестно, но изначально эти парни казались слабаками. А вообще, все хлопцы хорошие, очень много парней из Киева, помогали мы друг другу во всем. В первые полгода службы мне казалось, что время тянется бесконечно долго, а потом вдруг сообщают о демобилизации четвертой волны. Мама моя, думаю, это ж год уже прошел. И с каждым месяцем однополчане становятся родней. Сначала еще сторонились друг друга, а под конец все стали друзьями и расставаться было тяжело до слез.
…Мама, конечно, очень нервничала, когда я получил повестку, по-моему, даже плакала, хотя мне не признавалась. Папа стойко держался. Из зоны АТО я старался почаще звонить домой, иногда даже получалось пообщаться по скайпу (у нас в роте была авиаразведка), увидеть родные лица, себя показать: мама — я живой! Как это важно, как все это дорого, хорошо понимаешь на войне. И думаю так: пусть вольтами меряют по-прежнему исключительно напряжение тока, а не военный напряг, мамины слезы и мою боевую готовность.