О войне вспоминать не люблю

К 30-летию вывода советских войск из Афганистана
Слесарь ремонтного управления «ДНЕПРАЗОТа» Петр Аркадьевич Леурдо – один из представителей славной когорты воинов-интернационалистов. На территории Демократической Республики Афганистан он находился с декабря 1979-го по июль 1981 года. Сержант. Награжден медалями «Воину-интернационалисту от благодарного афганского народа», «30 лет вывода советских войск из Афганистана», почетной грамотой Президиума Верховного Совета СССР. Рассказ Петра Аркадьевича об афганской войне мы предлагаем сегодня нашим читателям.
— На срочную службу в армию я уходил с «Азота», после окончания училища работал аппаратчиком в цехе №6. Осенью 1979 года мне вручили повестку, и вот, прощай гражданская жизнь. Попал в пехоту и только начал служить, как нас забрали прямо из караула и доставили в Белую Церковь, где мы узнали, что дальше будем служить в Афганистане. Так мы оказались в числе первых советских военнослужащих, ехавших исполнить долг воинов-интернационалистов на территории ДРА.
В Белой Церкви в течение трех дней был сформирован военный эшелон, который доставил нас в Кушку. Ехали долго, почти неделю, Кушка встретила нас теплом, хотя с Украины уезжали в лютые морозы. В Кушке пробыли три дня – получили новую технику: бронетранспортеры, автомашины и оружие, к месту назначения выдвинулись колонной. Старались не задерживаться в пути, отстающих не ждали, если техника глохла, толкали её вручную пока не заведется. Уже в пути проявились первые недостатки в организации марша. Например, нам выдали сухпаек всего на одни сутки, хотя машина с продуктами шла вместе с другими в колонне. Кто-то просто забыл, что солдат нужно кормить, видимо, наши командиры еще не были готовы к подобным ситуациям и действиям.
Прибыв на место дислокации, мы расположились в палатках по 10 человек — сначала вырыли полуокопы, затем установили нары и сверху покрыли все это брезентом. Так мы прожили почти год, было это в Герате – административном центре провинции Герат, неподалеку от реки Герируд.
Появление советских солдат в Герате было неслучайным. 15 марта 1979 года здесь вспыхнул антиправительственный мятеж гражданского населения и военнослужащих. Численность вовлечённых в мятеж превысила двадцать тысяч человек. Вооружённые столкновения восставших с правительственными силами привели к гибели более двух тысяч человек, в их числе и троих советских граждан. События в Герате в буквальном смысле повергли в ужас правительство Афганистана. Президент ДРА Тараки настойчиво требовал ввести в Афганистан советские войска. В Москве пристально следили за развитием событий в Герате. 17 марта было принято решение об использовании советских войск в Афганистане. После активных совместных действий афганских военных с советскими летчиками и десантниками уже 20 марта мятеж был подавлен, но напряженность в этой провинции сохранялась еще долгое время (ред.).
Позже мы неоднократно меняли места стоянок. Как-то наши командиры нашли хорошее место – оазис в котором находилась вилла местного богача. Вилла стояла в лесу, лес окаймляли гранатовые кусты, на вилле имелся бассейн для воды и пригодные для жилья постройки. Немного подремонтировав здание, мы наполнили водой из ближнего ручья бассейн, химики установили водоочистительную станцию, и наш армейский быт на некоторое время стал, можно сказать, шикарным. Но вскоре приехало начальство, и нам отдали новый приказ: «В поле!».
В задачи нашего подразделения входила охрана советских советников, работавших в ДРА, местного аэродрома, нескольких переправ и моста через реку Герируд, выявление и уничтожение банд душманов, а также помощь повстанцам – сторонникам президента Бабрака Кармаля. Я окончил учебку командиром БМП и как только «встал на колеса» постоянно бывал задействован в различных операциях. Но сначала у нас в части БМП не было, и я был оператором ПТУРС на бронетранспортере БТР 60 ПБ. Позже из нас сформировали противотанковый взвод и вооружили гранатометами, а затем меня послали на недельные спецкурсы, и я вернулся с курсов уже командиром огнеметного отделения.
Сейчас можно по-разному относиться к присутствию в Афганистане советских солдат. Но мы присягали на верность Родине и выполняли свой воинский долг до конца. На войне мы видели много страшного, но о плохом я вспоминать не люблю. К тому же в то время мы были молоды, и особенно ничего не боялись, хотя каждый хорошо понимал, что нас ждет очень тяжелая, кровавая работа.
Было много удивительного и непривычного в далекой чужой стране со специфическими нравами и обычаями. Например, нас строго предупреждали о том, чтобы даже в самую жгучую жару мы не ходили перед местными раздетыми – здесь это считалось оскорбительным. В домах афганцев нельзя было заходить на женскую половину, прикасаться к женщине, поднимать паранджу – за это запросто могли застрелить и пока мы привыкли, погибло несколько из наших ребят.
Но, повторюсь, тем не менее, большого страха перед афганцами у нас не было. Больше боялись не навредить своим по ошибке. Координация военных действий была еще слабой и случалось, что свои обстреливали своих. На эффективности военных действий сказывалась и местность Афганистана – горы, пустыни, селения с высокими дувалами, глиняными заборами, достигавшими четырехметровой высоты. За таким забором просто невозможно быстро рассмотреть стрелка, а стрелять могли с любого подворья. Или вот, другой пример: на сопке сидит стрелок, мы выдвигаемся в рейд, и он начинает нас обстреливать. Он укрылся в небольшом окопчике, из которого прорыт ход в землянку. Стрелок делает несколько выстрелов, прячется в землянку, как в нору и затихает на время, а затем, когда все утихнет, снова начинает обстрел. Много беды мог натворить такой снайпер, а его огневую точку приходилось уничтожать выстрелом танка. Именно поэтому нам настрого запрещали высовываться из техники и перемещаться на броне танков.
Я уже говорил, что не люблю вспоминать о плохом, но был у меня случай, заставивший крепко поволноваться. Однажды мы с ребятами моего отделения попали в крутую переделку – стрельбу по нам вели, буквально, со всех сторон. В то время в нашем распоряжении было особое секретное оружие – реактивный пехотный огнемет. Я, как командир отделения, имел приказ ни в коем случае не сдаваться в плен, а в критической ситуации первым долгом уничтожить секретное оружие любыми средствами. К счастью, тогда мы отбились от бандитов, но я крепко поволновался за своих людей — мы сдружились в Афганистане, и потерять хоть кого-нибудь из ребят было бы невыносимо тяжело.
Реактивный пехотный огнемёт (РПО) — был известен на войне в Афганистане как «Шайтан-труба» и представлял собой снаряд-ракету, начинённую огнесмесью. РПО предназначен для поражения укрытых огневых точек противника, вывода из строя легкобронированной и другой техники, уничтожения живой силы противника. Долгое время не имел аналогов в вооружении иностранных держав (ред.).
Расскажу теперь немного о своем оружии. Однажды мы проводили учебные стрельбы при участии командарма. Я, как командир огнеметного отделения, стрелял первым. В учебке мы часто стреляли из гранатометов, но РПО в десятки раз круче – его выстрел может быть приравнен к выстрелу танка. После моего выстрела поехали осмотреть пораженные цели спустя четыре часа. Оказалось, что груды камней, расстрелянные из РПО, до сих пор горели. Мы поразились страшной огневой мощи этого оружия, а начальство нами осталось довольно – точность стрельбы мы показали высокую.
Позже был полугодовой рейд в Калайи-Нау – административный центр провинции Бадгис. Даже на карте охваченного войной Афганистана это была очень горячая точка. Калайи-Нау расположен недалеко от советской границы. Здесь мы работали вместе с нашими пограничниками, которые вели поиски своих товарищей, похищенных бандитами, а мы поддерживали пограничников огнем и участвовали в рейдах по окрестным селениям.
Спустя год службы в Афганистане рядом с нашей частью разместился специальный батальон, состоявший из одних офицеров. Эти ребята выполняли специальные задания и несколько раз брали нас с собой на операции. Помню одну из таких вылазок: в соседней деревне был пойман информатор, который сообщил, что в домах селения прячутся бандиты. Мы вошли в село и объявили, что по имеющимся данным, среди населения поселка есть душманы, поселок будет обстрелян, но мирные жители могут немедленно покинуть дома. Население вышло за пределы поселка, причем женщины с детьми пошли в одну сторону, а мужчины – в другую. Наши солдаты на БМП объехали группу мужчин, и информатор указал на участников банды. Бандитов задержали, а потом передали местным властям. Так проводили зачистку населенных пунктов. Жаль только, что бандиты не на долго задерживались в местных тюрьмах – они вносили денежный залог и, как правило, вскоре выходили на свободу.
Так в боевой работе прошли годы моей службы в Афганистане. Из армии я демобилизовался в конце 1981 года. Дома погулял, отдохнул два месяца и вернулся на «Азот». Правда, в свой цех №6 не попал, пошел аппаратчиком в цех этилбензола и работал там вплоть до закрытия. Сейчас работаю слесарем в ремонтном управлении. О войне говорить и вспоминать не люблю. Считаю, что на свете нет ничего важнее и дороже мира.