ЖЕНСКОЕ ОБЩЕЖИТИЕ

Люди, годы, ДНЕПРАЗОТ: народная история
Подавляющее большинство советских девушек впервые окунались во взрослую жизнь в общежитиях. И касалось это не только студенток. Одинокие работницы многочисленных заводов и фабрик зачастую вместе с трудовой книжкой получали ордер на заселение в общагу. Рассказываем, как в них жили, развлекались и влюблялись. Изначально под цели совместного проживания использовали постройки любого типа. Кроме нескольких конструктивистских зданий в столицах, основанная масса общаг в стране – это переделанные особняки, казармы, доходные дома и даже конюшни. Общаг по стране было так много, что даже сложилось несколько систем их классификации. Во-первых, они делились на мужские, женские, смешанные и семейные. Во-вторых, на рабочие и студенческие. А в-третьих, они были коридорными, блочными, квартирными и гостиного типа. Самый простой и распространенный вариант – коридорное общежитие. Длинный коридор, комнаты вдоль него, в одном конце пищеблок, в другом – туалеты с душевыми. Блочные стали появляться уже после войны и предоставляли куда более комфортные условия: кухня, туалет и душевая были в каждом блоке, то есть на две-четыре комнаты в зависимости от планировки. Настоящая роскошь была в общагах квартирного типа. В каждой комнате предусмотрены маленькая кухня и санузел. Встречалось такое чудо достаточно редко, только самые богатые ВУЗы могли выбить фонды на подобные проекты. А вот так называемые «гостинки», которые отличались большей площадью, встречались чаще. Дело в том, что для многих предприятий они стали своеобразным компромиссом между полноценными многоквартирными домами и обычными общагами. Несмотря на все разнообразие проектов, в них было много общего. Например, как правило, первый этаж был нежилым. Обязательно присутствовал большой вестибюль, столовая, а также помещения для отдыха, самодеятельности, библиотеки, студкома и склада. Не всегда они использовались по назначению, иногда просто пустовали, но в проекте присутствовали. Считается, что все жилье в СССР можно было отнести к социальному, но общаги даже на этом фоне отличались крайне низкой стоимостью. Цены были разные, но все равно весьма доступными. Обычная студентка платила 1,2 рубля за койку в месяц.
Самый дорогой вариант – 5 рублей за улучшенную квартирного типа. Вот только, если работа была по советским меркам престижной, например, продавщицей в универсаме, то приходилось платить взятку, чтобы получить такую койку. Речь шла обычно о 25 рублях коменданту лично в руки. И это если руководство побеспокоилось о создании таких общежитий. Иногда мест катастрофически не хватало. Самым грозным человеком в общежитии был комендант. В принципе, он выступал всего лишь посредником между руководством ВУЗа или предприятия и проживающими, но начальство практически не вмешивалось в жизнь его обитателей. Именно комендант решал, какую дать комнату, какие выделить матрасы, он же руководил вахтерами и столовой, разрешал проведение мероприятий, мог даже выгнать студента на улицу. И, конечно же, он отвечал за порядок в общаге со всеми вытекающими. Очень часто в СССР на эту должность назначали отставных военных, что добавляло в жизнь молодежи «веселья». Вторым в рейтинге страха был студком, который избирался проживающими в общежитии, но часто попросту назначался ректоратом. В рабочих общагах его функции выполнял комсомольский актив. Они служили как бы промежуточным звеном между комендантом и студентами. Чем он занимался на самом деле, очень сильно зависело от его членов. Некоторые защищали интересы студентов, других больше заботило участие в разнообразных рейдах, которые были призваны бороться с пьяными, незаконными жильцами или аморальным поведением. Проводились они обычно вечером или даже ночью. Активисты во главе с ответственным преподавателем, вооружившись советской моралью и ключами от всех дверей, обходили комнаты в поисках всего нарушающего установленный порядок. Иногда это делалось только для галочки, а иногда помещения буквально обыскивались. Особенно яростной была схватка с аморальным поведением. Юноши, застигнутые в женских комнатах после одиннадцати, могли даже вылететь из ВУЗа…
* Двоюродная сестра Чемберлена * Личному унитазу, как Раневская, радуюсь до сих пор * Надовго запам’ятається дівчині серйозна розмова старших подруг * О чем ругаются соседи * Общие дети и общие кастрюли * Брать деньги у родителей было неприлично * Общага – это клёво: дает ощущение общности *
Женское общежитие как явление – благодатная тема для рассуждения об истории, о женской жизни вообще, о временах и нравах, женских типажах и характерах. Общежитий при нашем заводе было в 30-60-е годы около десятка: бараки, рабочие комнаты, квартиры по уплотнению, дома-коммуны (таковыми считались поначалу чуть ли не все здания азотовской «Горплощадки»), гостиницы ИТР. Стартом взрослой жизни наши общежития стали для тысяч молодых специалистов и рабочих. Заманчиво было бы проследить особенности жизни в общежитиях по поколениям — в развитии, в этом деле экспертами, моими собеседниками выступают ветеран «ДНЕПРАЗОТа» Антонина Ивановна Волкова, предцехкома ПКО Светлана Анатольевна Власова, библиотекарь профсоюзной библиотеки Валентина Алексеевна Лоза.
Взгляды на далекие 30-е годы очень занимательно дополняют агитки заводской самодеятельности к 8 Марта – имеются в музее, в семейных архивах – мимо не пройти никак. И еще помогут нам воспоминания наших родителей, тех, кого уже нет с нами, в том числе моей мамы Тамары Алексеевны Авиженец, приехавшей на ДАТЗ молодым специалистом в 1955 году…
Начнем с самого начала: конец 30-х, народ радуется, переезжая из бараков в общежития – тюлевые занавесочки, растущая требовательность к устройству быта, первые в городе газовые плиты, отказ от мещанства – презрение к рюшечкам, первые воспитатели в общежитиях, диктующие строгость и выдержанность быта. Лозунги того времени: «Женщина – тоже человек» – на полном серьезе печатаются даже на поздравительных открытках. Лучше всего о нравах того времени (и, скажите, сильно ли они изменились?) говорят агитки самодеятельного рабоче-пролетарского театра ДАТЗ, объехавшего со своими спектаклями в 1939 году 60 сел области. Цитату из агиток привожу затянутую, но тут песне на горло наступить никак нельзя. Обратите внимание на то, как пишется слово «о-де-калон» и кого считали виноватым в неправильной длине юбок, кухонном закабалении женского пола. Особенно потрясает сравнение с двоюродной сестрой Чемберлена…
* * *
…И, глядишь, в каком-нибудь клубе при заводе
Появляется женщина, одетая по «последней моде»,
Ходит, покачивается, точно в море шлюпка,
Надета на ней, как полагается, юбка,
А из-под юбки видны, извините, бока,
Потому как длина юбки всего три вершка;
Волосы от щипцов, словно войлок, перепалены,
Губы намазаны, брови насандалены,
А запах от неё – сплошной «о-де-калон»,
Хоть затыкай нос – и беги вон.
Подойдёшь к такой и скажешь: – Товарищ Катя,
Кто, мол, вас нарядил в такое платье?
Почему у вас из-под юбки видны колена?
Может быть, вы – двоюродная сестра Чемберлена?
Почему, мол, на вас такое «неглиже»,
Почему от вас воняет, как от треста Тэжэ?
А она отвечает: – Это, извините, мода…
Потому повсюду – от танцульки до завода –
Мужчины говорят, что без духов и пудры
Женщины – не женщины, а просто лахудры.
Вот так у женщин меняются нравы,
Если мужчина смотрит на неё, как на игрушку для забавы.
Перед нами ещё один вопрос стоит:
Скажите, наладим ли мы домашний быт?
Вот мы кричим: то, мол, надо, того не надо,
А избавили ли мы женщину от кухонного чада.
А что такое кухня? Всякий из нас знает,
Во что кухонная жизнь женщин превращает.
Вот, к примеру, три женщины живут в одной квартире.
Одна – работница не только на словах, но и на деле,
Ведёт активную работу в женотделе,
Другая со всеми законами знакома,
Она – выдвиженка и видный член месткома,
Третья – для всего цеха словно родная сестра,
Ребята её прочат в старшие мастера.
Казалось бы, лучших и искать не надо,
От них уж, наверное, дождёшься лада.
Однако стоит им только возле общей плиты собраться,
Минуты не пройдёт, все три начинают ругаться:
– Мне негде поставить мою сковородку…
– Зачем моим ножом режешь свою селёдку…
– Ты на плите заняла самое лучшее место…
– Прими свою кашу – мне негде поставить тесто…
– Я твое тесто выгоню к чертям взашей…
– А тебе чтоб подавиться твоей собственной кашей.
Сначала любезности идут на словах,
Потом, вдруг, неожиданно – «трррах»…
За «трахом», как водится – «бах»,
Потом – «ах, ах».
Летит сковородка,
За сковородкой – селёдка,
Каша вместе с тестом вылетают в окошко,
Собаки с перепуга лают, мяукают от страха кошки,
Жильцы в отчаянии рвут на себе волосы,
А жентройка, надрываясь, орёт не своим голосом
И – только один шаг остаётся до мордобития…
Это называется: женщина – «душа общежития».
Вам смешно? А мне вот не хочется смеяться,
Потому что, если по правде в этом разобраться,
То не женщина в этом виновата…
Винить надо нашего брата
Мужчину. В самих себе мы должны искать причину
И кухонных дрязг, и пахучих помад:
Мы сами сеем в женской душе разлад
Тем, что не хотим идти с женщиной в ногу
И вместе с ней выйти на светлую, новую дорогу.
Товарищи, путь женщин был тяжёл и суров.
Чтоб улучшить его – мало хороших слов,
Мало митинговых речей и ораторских выступлений.
Кроме этого, женщины нуждаются в уважении.
Нужно чувствовать в них не забытых слуг,
А стойких сотрудников, верных подруг,
Нужно оторвать их от ухвата и корыта,
Приобщить к строительству нового быта.
Приобщённая женщина отжила свой век
И идёт к ней на смену – женщина-человек.
В те годы потрясающего энтузиазма и задора, когда люди не просто верили в светлое будущее, а жить без этой веры не умели в гостинице ИТР напротив школы №20 открывалась первая библиотека – из книг, привезенных молодыми специалистами. Чуть позже она стала активно пополняться со стороны, но страшноватым образом На многих книгах стояли печати НКВД с надписью – конфисковано у врагов народа. Это на финальном форзаце (сама держала в руках «Жизнь Клима Самгина» М.Горького с такой надпечаткой). Долгое время первая самодеятельная библиотека, где по очереди дежурили жительницы общежития, выдавая книги, держалась на первых книжках первых молодых специалистов. На одной была дарственная надпись: «Дорогой сын! Ты едешь строить химический завод. Не урони звания советского инженера. Мы должны гордиться тобой. Папа и мама, 1937 год». Первые патефоны, радиотарелки. А как и где готовили еду, на керогазах? Нет, были самодельные электроплитки «для сугрева» чайку, питались в основном в столовых. В общежитие приходили поздним вечером, и сил хватало только переночевать. Чтобы не уронить звания советского инженера…
О 50-х годах в заводских общежитиях – информации побольше. Голодные послевоенные годы – позади, но в гости к девчатам приходят серьезные парни-коллеги по заводу с подарками – чаще всего коробкой дорогого шоколада. Девчата живут экономно, да и получают меньше, чем парни (а тратят больше, с учетом самых скромных нарядов), на еде приходится экономить, потому и ужинают хлебом… с конфетами. О женских общежитиях 50-60-х почти все рассказал фильм «Девчата» (с песней «Старый клён») тем не менее, стоит добавить немного нашего колорита. В те годы в состав хозяйственной службы завода – огромной даже по нынешним меркам – входил конный двор. Никого в городе, тем более на Соцгороде, не смущал вид гужевого транспорта наряду с трамваями и автобусами. Понурые лошади, запряженные в телегу с углем, плелись по Южной, как нибудь. Но вот однажды приехали к нам на стажировку горячие парни из Кутаиси (там есть свой химкомбинат). Какими уж судьбами они добыли в аренду нескольких коней из хоздвора, неизвестно да и не суть важно. Главное, что однажды в воскресенье (тогда был один выходной) они появились под балконами женского общежития на Школьном проезде, гарцуя, как джигиты. Девушки наши вышли на балконы, послушали отчаянные серенады и согласились пойти с грузинами на танцплощадку. Но парни из Днепродзержинского «Азота» ситуацию поправили – обошлось без синяков и эмоциональных разборок. Коней благополучно вернули на хоздвор. А на мирный вопрос, как по-украински пригласить девушку на танец, наши ответили так: «Скажите, указывая на себя, – це телепень». По результатам таких приглашений потом уже и нашим грузины накостыляли вполне заслуженно.
Кстати, в общежитиях – и студенческих, и рабочих много было в советские годы разноплеменного народа: узбеки, казахи, кавказцы. Девушки-узбечки, как рассказывает Антонина Волкова, отличались большой скромностью и хозяйственностью, а парни великолепно готовили плов и охотно угощали соседей по общежитию – весь этаж могли накормить.
Отдельный разговор о морали 50-60-х. Приведу чудную выдержку из любимой настольной книги про наш завод: «В степу під Баглієм».
“Робітникові-дружиннику до всього діло. Ось на танцювальному майданчику зібралися сотні молодих азотників. Всі люди, як люди, а робітниця газорятувальної станції В вичепурилася так, що дивитись соромно. Запросили її дружинники до штабу, а вона:
– Як хочу, так і одягаюсь. Не маленька!
Навчені життям робітниці довго з’ясовують дівчині по-своєму, що таке справжня жіноча краса, говорять про скромність. І поступово згасло зухвальство. Надовго запам’ятається дівчині ця серйозна розмова старших подруг”…
Здесь же добавлю эпизод, говорящий немножко о быте, но и – о чести и высокой морали тогдашних инженеров. Жил в гостинице ИТР приехавший по распределению из Харькова молодой начальник цеха кальциевой селитры (потом он сделал замечательную карьеру, им гордились и родители, и завод). В гости к нему с гостинцами как-то приехала его мама (сын был на работе, и вещи она раскладывала сама). Через какое-то время мама нашла кого-то из ровесниц (да что там кого-то — мою бабушку, приехавшую в гости к моей маме) и уважительно тихо попросила объяснить ей удивительную ситуацию: «Женя, не могу понять, чем это у сына забит ящик углу». Бабушка, как и все жильцы общежития, была в курсе и пояснила все быстро и просто: «Понимаете, ваш сын работает с кислотами. Но он инженер и считает должным всегда в цехе служить примером для сотрудников даже в одежде – ходить в костюме, а не в спецовке, и в туфлях, а не в сапогах. Но туфли за неделю скручиваются в дугу, и он покупает новые. Старые служат напоминанием, что надо бороться с разливами»…
Нравы женских общежитий: с миру по нитке – сошьешь платье, у соседок займешь всего «по трошки» – сваришь борщ, существовали во все времена. С этим «по трошки» вышла как-то замечательная ситуация – приехавшая в гости к кому-то из молодых специалистов мама из российской глубинки, поинтересовалась у девчат, как варить борщ. Те и объяснили: берете трошки картошки, трошки морковки и так далее. Съездившая на рынок мама все же вернулась к девчатам за очередным советом: я обошла целый рынок, все купила, но вот трошки нигде нет. Может вы поделитесь?..
Девушки общежитий, прошедшие хорошую хозяйственно-бытовую школу, уже в зрелости по праву считались лучшими хозяйками. Моя любимая соседка жила в азотовском общежитии уже в 80-е, и я до сих пор не могу ответить на вопрос, чего она не умеет. Шьет, вяжет, готовит – как Бог.
– Я тоже была мамина дочка, – говорит Светлана Власова (начальник сектора ПКО). – Но именно в общежитии научилась хозяйничать. В мои 80-е годы жили мы с мужем в общежитии №1 на 5-м этаже, и уже родился у нас ребенок. Коляску оставить в холле было нельзя – общежитие не считалось семейным, дескать, хоть признаки семейственности уберите с глаз. Бывало тащишь ребенка, коляску и сумку на 5-й этаж, но всегда обязательно найдутся люди, которые тебе помогут. Детвора в общежитии считалась общей заботой. Бежишь на молочную кухню – оставляешь ребенка со спокойной душой соседке. Потом, если нужно ей куда-то идти, нянчишь её дитя. Бывало раскапризничается, а я показываю в окно на магазин «Химик» напротив общаги: вот уже твоя мама идет. Подрастали дети, взрослели, дружили. Мы все многому учились друг у друга, жизнь на виду, быт на виду – дисциплинирует. Думаю, общежитие дает и бесценные навыки жизни в коллективе, командной работы. Общежитие всегда вспоминаю с благодарностью, все мои лучшие друзья – из того времени, это самое надежное плечо. Среди моих ровесников бытовали два полярных мнения. Одна из подруг говорила: «Я, как Раневская, мечтаю о собственном унитазе, и общую эту жизнь не люблю». Другая почти год не могла привыкнуть к отдельной квартире, все тосковала за старыми друзьями, возможностью поплакаться кому-то в жилетку, за нашими вечерними девичьими разговорами…
Ветеран ПДГ Инна Евгеньевна Татаренкова любит вспоминать время, когда на завод (и к ней в цех) принимали сотни молодых специалистов в год. Прибыла как-то к нам большая группа ребят и девчат с Западной Украины. Все незнакомое, быт и привычки не совсем схожи, и шефствовал над ними весь цех. Инна Евгеньевна была профгрупоргом, но и просто добрым и чутким человеком, постоянно передавала ребятам домашнюю вкуснятину. Провожали их в общежитии в армию, играли свадьбы (комсомольские свадьбы в общежитиях с парторгами и комсоргами завода – отдельный разговор), вместе писали письма родителям. Разлетелась молодежь кто куда, но до сих пор получает иногда Инна Евгеньевна письма от постаревших уже своих ребят и девчат из бывшего общежития. Не так – обще – житие: «Дорогая и любимая наша мама!» – так начинаются эти письма. Замечательная рассказка о быте женско- смешанных (полусемейных) общежитий «Азота» есть у ветерана Антонины Ивановны Волковой.
– Девчата, ребята знакомились, праздновали свадьбы в общежитиях, и в 60-е годы нам выделили целый этаж. Жили все дружно, весело, накрывали к праздникам общий стол на весь коридор, делились «музыкой» (пластинками), вместе переживали беды и горести. Чуть что – шагнула за порог комнаты, нашла подругу, уткнулась в плечо, поплакала – так и полегчает. Но был один забавный случай. Слышим вдруг как-то вечером крики из соседней комнаты: «Рятуйте, вбивають!». Вместе с мужьями, чуть не всем этажом, врываемся в комнату, где «вбивають», а там молодая соседка… сама колотит мужа и еще при этом вопит: «рятуйте!». Мужики наши плюнули и ушли, а мы все-таки разняли молодоженов, парень был уже с хорошим фингалом. Но такое дело было редким, – старались все решать тихо, спокойно, без постороннего вмешательства…
– Люди почти не ссорились в общежитии, – рассказывает Светлана Власова. – Это сейчас каждый кушает из своей коробочки, а тогда привозишь что-то из дому или получаешь посылку – делишь на всех. Правда, были исключения, но крайне редкие, да и объяснения имели самые неожиданные. Училась с нами одна девочка и была она очень высокого о себе мнения: «Фи, из общежития, кастрюли общего пользования». Но как-то она заболела, мы пошли её проведать и оказалось, что сама она живет в такой халупе, в таких трущобах и грязи, что и не сказать. Вот, пожалуй, только такие и не делились ничем.
Сколько стоило общежитие? 10 рублей в месяц при зарплатах 120-140 рублей. Но надо добавить вот что: сегодняшние молодые специалисты и студенты предпочитают в большинстве своем съемное – отдельное жильё. Потому что по общему мнению моих собеседниц, общежития стали другими.
– Раньше к нам, – рассказывают ветераны, – ежеутренне приходил комендант, а то и начальство повыше. Трогал батареи – не мерзнете ли? Открывал холодильники, и мы вначале думали: проверяет везде чистоту, а сейчас понимаем – оценивал, на самом деле, не голодаем ли, не экономим ли на еде? Сейчас и вузам и заводам «вкладываться» в общежития смысла нет. Наш «ДНЕПРАЗОТ» в этом плане – хорошее исключение. Но вторичного жилья везде навалом, да и молодежь стала требовательнее к индивидуальному пространству.
Осталось три слова сказать о будущем. Дело это рискованное и неблагодарное. Но в 1959 году «Комсомольская Правда» выпустила целый футуристический номер. Я искала в интернете фон этого года, который был стартовым для «Азота», ведь именно тогда совмин и госкомитет по химии приняли решение о грандиозном расширении нашего предприятия: строительстве хлорорганического крыла, использовании всех возможностей и ресурсов, чтобы догнать и перегнать… Тогда строились и новые общежития, на завод принимались по 400 молодых специалистов ежегодно. Так вот, в футурологическом номере «Комсомольской Правды» в 1959 году была описана жизнь советских граждан в 2010 году. Такое себе будущее девять лет назад. По представлениям наших родителей, мы должны были бы жить так: собственных машин в 2010-м ни у кого нет, они и не нужны. Выходишь из дома, а там тебя уже ждет свободный автомобиль. Он никому не принадлежит, просто бери и катайся. Цитата из статьи: «Конечно, автомобиля, на котором мы приехали, уже нет. Его взял кто-то из посетителей магазина. Придется ехать в пятиместном лимузине, стоящем у тротуара». Жители общежитий предпочитают использовать ППВ – пункты проката вертолетов. В провинции технологии опережают столичные: из совхозов на центральный жировой комбинат молоко отправляется по молокопроводам; нет больше вечной мерзлоты, там выращивают цитрусовые, Энтузиасты-метеорологи создали разноцветный снег — серебристо-зеленый, «очень красивый и гигиеничный» для праздничных случаев. Детей развлекают «веселым катанием» на космических ракетах, а взрослые граждане в 2010-м отдыхают в основном на Марсе. И ни слова – о кастрюльном быте, о стирке, шитье, решении прочих бытовых проблем. Хорошая перекличка с 30-ми, когда во всем обвиняли мужчин, доказывая, что женщина – тоже человек.
Я особо и не мечтаю о светлом будущем, но и не считаю себя идеалом в этом смысле. Зато под финал работы над этим очерком под руку попалась молодежь. Мне доступно объяснили, что в будущем. Да и сейчас это очевидно, мы станем гражданами мира – сегодня ты живешь и работаешь в Украине, завтра – стажируешься в США, годика 3-4 пробуешь себя в Германии или в Англии. Уже под старость – это по их мнению – лет в 40, можешь строить собственный дом, где будешь принимать повзрослевших детей (они тоже должны расти «всемирными» людьми). Так что, общежития современного типа или будущего по образцу молодежных отелей на Западе, особенно Норвегии, где с этим уже сильно шагнули вперед, очень даже нужны.
…По мнению практически всех участников разговора на тему: «Женское общежитие», «люди нынче стали злые». Не согласна, – и люди, и нравы остаются прежними. Найдите десять отличий в особенностях общего житья и нравах 30-50-80-х. Именно из общежитий есть пошло слово «мы» вместо «я». Тут нас иностранцы не понимают. Действительно, откуда могло взяться и по-ныне бытующее: «мы отдали ядерное оружие Украины», или «мы выстояли, остались верны заводу в самые трудные времена».
И это – не совок, это общежитие. И молиться надо на это «мы», пока оно есть.
И.Уварова.