Последнее слово первого директора

Люди, годы, «ДНЕПРАЗОТ» – народная история
Есть в истории «ДНЕПРАЗОТа» страницы, выпавшие из времени, но не из памяти. Этот странный парадокс особенно ярко высвечивается в деталях судьбы первого директора строительства Каменского азотно-тукового комбината (КАТК) Семена Васильевича Пушко. По сути – первого нашего директора.
Он воевал в гражданскую, сумел в грозные голодные годы получить образование строителя и экономиста, отличался по жизни вдумчивым и грамотным подходом к делу. Молодым специалистом (по нынешним временам – юным, но тогда люди взрослели рано) возглавил крупный строительный трест в Харькове, затем был назначен директором строительства КАТК. С его мнением уважительно считался нарком тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе.
Стройку КАТК – первую по отечественным проектам, когда задача ставилась убийственно просто – любой ценой – Пушко вел ответственно и умно, что неизбежно приводило в бесконечным правкам «несуразного» (слова самого С.В.Пушко) проекта, острым спорам на самом высоком командном уровне, решениям директора для того времени – на грани жизни: сначала создавать условия для работников, а потом бросать силы на производственные нужды. Вот этот метод в отечественной практике строительства крупных заводов был первым, передовым, вопреки требованиям любой ценой.
Пожалуй, в чем-то главном Семен Васильевич предварил судьбу молодого генерала Черняховского. Бесстрашно спорящего с Генштабом и спокойно-уверенного – его талант военного стратега, молодость и отвага – это лучшие щит и меч. Черняховский получил пулю в спину, никто давно не сомневается – от своих. Наш Пушко тоже был репрессирован и расстрелян «своими» же. Не смог поверить что самоубийство его щита – наркома Орджоникидзе, означает начало вырубки лучших руководителей крупной промышленности, что его образцово-показательная стройка КАТК, рекомендованная как лучший опыт всему Союзу, будет поставлена ему же в вину как вредительство, что обычная командировка в Киев станет последней…
Новые – и старые, но не опубликованные и неизвестные широкому читателю материалы по следственному делу С.В.Пушко, открывают многое. Но главное здесь вот что: дело жизни Семена Васильевича – «ДНЕПРАЗОТ» – живет. И именно так как он планировал – с возможностью расширения производств и внедрения будущих технологий; с жилым массивом Соцгород, поселком, который по сей день удивляет заезжих архитекторов. «Сталинки», жилые дома не типичных для 30-х комфортных условий из так называемого «Горьковского проекта» (ул.Черновола и Менделеева), здания заводоуправления и центральной проходной с проектом призаводской площади при фонтанах и клумбах. На фотографии в народном музее истории «ДНЕПРАЗОТа» С.В.Пушко заснят вместе с главным инженером стройки А.З.Храковским, автором и разработчиком стратегии застройки не только части промышленного комплекса КАТК, но и Соцгорода. Храковский в 1936 году опоздал в командировку вместе с Пушко. Это спасло главному инженеру жизнь, хотя позже он тоже был репрессирован, но не расстрелян. Ему удалось уцелеть, и небольшую информацию о А.З.Храковском предоставил интернет. Судьба главного инженера Каменскхимстроя, соратника и большого друга Семена Васильевича Пушко, чудом выжившего в годы сталинских репрессий, Абрама Зиновьевича Храковского сложилась благополучно. В 1950 году он выпустил книгу по своей специализации «Индустриализация малоэтажного жилищного строительства», занимался проблемами совершенствования экономических методов и организационных форм управления на основе практического опыта работы строительно-монтажных организаций. По некоторым данным, является участником авторской группы сборника «Опыт строительства за рубежом», созданной по результатам участия советских строителей в работе выставки «Олимпия», Лондон 1956 год.
Говорят, Пушко просто не повезло со временем. Представьте, – и с прошлым, и с настоящим. На заводе сложился странный стереотип (работая над этим очерком, говорила о Пушко со многими) восприятия его дел и судьбы: «А ведь вредительство бывало… а ведь, если бы Сталин не рубил лес и щепки не летели, не было б такой страны…».
Оспорить это мнение могут только документы. И они, конечно, нашлись. Во-первых, рукопись журналиста Н.Я.Судака (его давно уже нет с нами, в конце 80-х он написал книгу «Азотчики Приднепровья», в которую досадным образом не вошли материалы о репрессированных азотчиках – почти загубленном поколении первостроителей. К счастью, рукопись сохранилась, вдова журналиста небольшим тиражом оформила ее в книгу «Как их делали «врагами»». Книга обнаружилась в музее истории города, ее фрагменты стали основой очерка об С.В.Пушко. Параллельно поискам нынешнего времени в наш музей истории «ДНЕПРАЗОТа» прислала фотографии следственного дела своего деда – соратника Пушко внучка бывшего директора строительства БКХЗ Забельского: «Может, вам пригодится для истории»…
Читайте эти материалы. Народная история должна восстанавливать справедливость, и память о Семене Васильевиче Пушко, первом директоре строительства нашего завода останется светлой. Знаете, какими были его последние слова перед расстрелом (до этого под пытками и нещадными побоями НКВД он оговорил себя во всех мыслимых и немыслимых грехах, вплоть до попытки покушения на Сталина и Ворошилова)? Не послание перед смертью жене или родителям, не клятвы верности партии, а такие слова: «На стройке я работал честно!».
Из рукописи Н.Я.Судака:
Пушко судили в Киеве. Дело слушалось в Военной коллегии Верховного суда СССР в закрытом судебном заседании под председательством дивизионного военюриста Н.М.Рычкова, членов: бригадных военюристов И.М.Зарянова и А.Ф.Козловского.
В рабочих документах коллегии сказано, что предварительным и судебным следствием установлена вина подсудимого в том, что он с 1929 года являлся активным участником контрреволюционной троцкистской организации, лично руководил антисоветской террористической организацией правых в Харькове, знал о готовящемся теракте против Сталина и одобрял его и занимался вредительской деятельностью на КАТК.
Расстреляли Пушко в тот же день – 13 июля 1937 года.
Не слишком ли много обвинений против одного человека, из которых хватило бы одного для того чтобы его расстрелять? Тем более что все они были шиты белыми нитками, чего не могли не видеть сочинители. А если видели, то почему все-таки шли против здравой логики? Особенно серьезные сомнения вызывали выдвинутые против Пушко обвинения как начальника строительства КАТК, ведь в последнем своем слове Пушко сказал: «НА СТРОЙКЕ Я РАБОТАЛ ЧЕСТНО».
Почему же тогда на него обрушился такой шквал хозяйственных обвинений, тон которым задавала именитая партийная и ведомственная бюрократия?
Впервые я попытался ответить на этот вопрос еще в июле 1988 года в своем очерке «Правда в огне не горит», опубликованном в городской газете «Дзержинец». В его основу легли тогда те документальные наработки, которые не попали в мою книгу «Азотчики Приднепровья», вышедшую в том же году в издательстве «Промінь».
Итак, перед начальником строительства КАТК была поставлена весьма сложная задача: в кратчайший срок построить комбинат с таким расчетом, чтобы его первая очередь встала в строй уже к концу 1936 года.
Существенное дополнение к сказанному, о чем злопыхатели предпочитали умалчивать: «Рабочие проекты, изготовляемые Гипроазотом, начали поступать на площадку лишь в конце первого квартала 1935 года, что весьма болезненно отразилось на развороте работ». Такие проекты весьма и весьма грешили некомпетентностью, неувязкой с местностью, недоучетом местных возможностей» (Из протокола заседания Наркомтяжмаша). Нужны ли комментарии? Здесь однозначно не скажешь, потому что затрагивается довольно сложная и не всем понятная тема. Например, о каких злопыхателях идет речь. Если имеются в виду высокопоставленные партийные и ведомственные аппаратчики, то какой им был смысл умалчивать или утаивать то, что строительство КАТК разворачивалось (далее – по документам): «В очень тяжелых условиях материального снабжения и финансирования»? Наконец, почему именно в таких условиях, а не в нормальных, как это вообще должно быть? А теперь я попробую кратко прокомментировать все эти вопросы. Думаю, что строительство КАТК началось в столь сложных условиях уже хотя бы потому, что это был только лишь один объект из многих тогдашних так называемых «сверхлимитных» строек химии. Таким образом, завод еще с колыбели оказался заложником промышленного строительства, основанного не столько на научных расчетах, сколько на шапкозакидательской философии: «Нет таких крепостей, которые не могли бы взять большевики». Инициатором такой политики был Сталин, поэтому многие даже из тех, кто понимали ее абсурдность, не решались открыто выступать против. Тем не менее, противостояние политике «любой ценой» было. Оно проявлялось в разных формах, и вот тому пример.
«В те годы, – вспоминал первый нарком строительства С.З.Гинзбург, – мы вынуждены были отказывать себе во многом, чтобы решить основную, жизненно важную для нашей страны задачу – сделать Советский Союз передовой индустриальной страной. Во всех начатых стройках в первую очередь создавались объекты, необходимые для пуска заводов, а уже потом велось строительство бытовых и культурных учреждений».
Это, так сказать, одна позиция. А вот совсем другая.
«При решении вопросов организации строительства, – писал начальник строительства КАТК С.М.Пушко, – мы ставили перед собой задачу не начинать строительство основных промышленных объектов, пока не будут созданы условия для размещения рабочих и инженерно-технических работников, их надлежащего обслуживания. И, как правило, мы не начинали работ ни на одном серийном объекте, пока к нему не были проложены хорошие подъездные дороги, ни поданы вода и электричество.
Вот теперь и определяйтесь, кто из них патриот, а кто враг народа…
К тому времени, когда на площадке КАТК начали разворачиваться основные работы, строители КАТК получили свыше 25 тыс. кв. м жилья, большая часть которого была комнатного типа, где поселились со своими семьями тысячи рабочих и практически весь состав ИТР стройки.
С.В.Пушко крепко держался слова, данного строителям. В свою очередь, в 1935 году, они тоже свершили невозможное – в сложнейших условиях вывели свою стройку в передовые по отрасли. Их опыт был рекомендован всем остальным новостройкам большой химии страны. Но потом случилось невероятное. В январе 1936 года строительство КАТК (по существу показательную стройку) решено было передать другому генподрядчику – тресту «Дзержинстрой». Результаты сказались незамедлительно.
Из официальных документов
«Признать выполнение программы «Дзержинстроем» и его субподрядными организациями на стройплощадке ДАТК за первое полугодие 1936 года полностью неудовлетворительным». Во втором полугодии 1936 года стало ясно, что эксперимент с передачей стройки окончательно провалился. Надо было что-то предпринимать.
8 сентября 1936 года С.В.Пушко был арестован.
Затем покатилась целая волна арестов, под гребнем которой оказались ведущие специалисты управления строительством КАТК: Ф.Л.Слуцкий, Я.Е.Лединзон, А.А.Куликовский, Э.И.Орлинская, Г.Е.Майлис, А.З.Храковский, Я.И.Фредман, Г.С.Подольский и многие другие. В результат стройка оказалась обезглавленной. Среди горожан и строителей поползли слухи о раскрытии на площадке Днепродзержинского азотно-тукового целой организации вредителей.
Потом, когда репрессии несколько спали, начались ведомственные расследования. Вот тогда и начали всплывать наверх те «отступления» от проекта, которые, собственно и порождались дефектами самого генпроектирования (некомпетентность, некомплектность, недоучет местных возможностей, утяжеление конструкций и т.д.).
Можно допустить, что в силу каких-то причин НКВД не стало вдаваться в подробности. Но руководство Наркомтяжппрома было достаточно хорошо осведомлено и об этом и о том, что строительство фактически началось в марте 1934 года, а технический проект КАТК был утвержден Главхимпромом лишь 31 декабря 1934 года. Рабочие проекты начали поступать на стройплощадку лишь в конце первого квартала 1935 года. Тем не менее, в 1935 году стройка показала себя с лучшей стороны, по итогам работы в 1936 году Днепродзержинский горком партии вынужден был признать, «что передача строительно-монтажных работ на ДАТК тресту «Дзержинстрой» не принесла ожидаемых результатов… установленный правительством срок пуска первой очереди комбината сорван». Значит, не надо было менять лошадей на переправе, тем не менее их поменяли. Следовательно, за всем этим скрывались какие-то весьма и весьма веские причины. Открытым также оставался и вопрос, кто принял такое решение и почему?
В связи с этим просмотрен и изучен целый ряд архивных документов прежде чем кое-что все-таки начало проясняться. Иногда случалось наоборот, когда какая-нибудь, казалось бы, неплохо проработанная версия, вдруг при вновь открывшихся обстоятельствах, рушилась, как карточный домик, приходилось все начинать сначала.
После того, как я ознакомился с постановлением Главного управления азотной промышленности НКТП СССР, касающегося капитального строительства на ДАТК в 1936 году, именно так получилось со многими моими наработками. В постановлении черным по белому написано что вредительская деятельность бывшего начальника строительства Пушко «выразилась в том, что затеяв передачу всех работ в порядке генподряда «Дзержинстрою» он сорвал на длительный срок окончание работ на ДАТК, тормозя работу подрядчиков, стремясь одновременно дискредитировать решения ЦК ВКП(Б) и СНК от 11.02.1936 г. о подрядном способе работ». Пушко «затеял» передачу? Мне кажется, что начальник Главазота тов. Бродов, подписавший это постановление, был в тот момент явно не в ладах со своей совестью, либо его тоже вынудили сделать такое заключение. Ведь по своей занимаемой должности Бродов не мог не знать, что подобного рода передачи затеваются на совсем другом уровне. В этом смысле данный случай тоже не был исключением.
Извлечение из приказа №73 по НКТП СССР от 07.01.1936 г.
«В целях усиления работ по строительству и монтажу АТК в г.Каменском, обеспечения пуска его в конце 1936 г. , приказываю передать выполнение всех строительных и монтажных работ по промышленному строительству АТК в Г.Каменское тресту «Дзержинстрой». Подпись – народный комиссар тяжелой промышленности С.Орджоникидзе.
Копии этого приказа были разосланы по специальному списку, в котором первыми значатся Пятаков и Каганович. Последний имел прямое отношение и к приказу наркома Орджоникидзе и к постановлению Главазота Бродова.
А поводом для столь рискованной операции, видимо, послужило банкротство треста «Дзержинстрой», убытки котрого на конец 1935 г. составили около 7 млн. руб. За несколько месяцев деятельности этого треста в качестве генподрядчика его задолженность уже составляла 10 млн. руб.
Продолжая изучать эту проблему, я обнаружил в областном партактиве докладную записку С.В.Пушко которой дальше ходу не дали и на долгие годы под грифом «секретно» упрятали в спецхране. Так вот, С.В.Пушко в ней с самого начала предупреждал, о том что произойдет. Позже он направил в обком еще одну докладную записку, в которой высказывал полную уверенность, что положение на стройке можно еще спасти. «Часть работ на сумму 22 млн. руб., что осталась, — писал он в этой записке, — в любом случае будет закончена в июле-августе. Несмотря на то, что Горловский комбинат по мощности в два раза меньше нашего иностранные специалисты монтировали более года, я считаю возможным в наших условиях при организации работ в три смены и стахановских методах выполнить монтаж на протяжении 10-11 месяцев и все-таки пустить комбинат в срок». Но и этой докладной хода не дали, упрятали под сукно, а ее автора – за решетку. Площадку ДАТК возглавило новое руководство, ее начальником стал В.В.Добровольский, главным инженером З.И.Гимпельсон, а его заместителем В.Ф.Гогин. Но вскоре и они были арестованы.
С Гогиным мне удалось поговорить. Правда, к тому времени он уже был прикован к постели тяжким недугом и его лечащий врач категорически возражал против нашей встречи, но Виктор Федорович Гогин настоял на своем. «Понимаете, доктор, – сказал В.Ф.Гогин, – у меня появился шанс высказать то, чего я не мог сделать раньше. А исповедь, как вы знаете, успокаивает душу. Так не лишайте меня такой возможности»…
В.Ф.Гогин был выпускником Петербургского технологического института, изучал теорию и практику азотного производства. Привлекла его в свое время и проблема получения кальциевой селитры. За разработку новой технологии нарком поощрил В.Ф.Гогина легковым автомобилем, на котором он вскоре и переехал на строительство КАТК.
«Первого начальника строительства я уже на площадке не застал, – вспоминал В.Ф.Гогин, – но от тех, кто с ним работал, слышал, что Пушко вел дело неплохо».
– Тогда почему его арестовали?
– Это произошло вследствие той преступной политики, которую проводил Сталин и его сообщники. Тогда дело открыто сводилось к тому, чтобы утвердить в обществе стадный инстинкт к существованию, где один ведет, а остальные безропотно следуют за ним. Так вот, Пушко воспротивился такому порядку и его убрали.
– И вы тоже противились?
– Я, знаете ли, имел как-то неосторожность вслух высказать личное мнение, когда спор зашел о качестве немецких и отечественных конструкциях газгольдеров. Так вот, когда я похвально отозвался о заграничных газонакопителях, а свои сравнил с дерьмом собачьим, за это и оказался в подвале НКВД».
Из материалов, присланных недавно в народный музей истории «ДНЕПРАЗОТа»
Обзорная справка по архивно-следственному делу по обвинению Пушко Семена Васильевича 1895 года рождения, уроженца села Гремячки, Ямпольского района Черниговской области, украинца, гражданина СССР, экономиста, члена ВКП(Б) с 1918 по 1936 гг., исключенного из партии в связи с арестом 8 сентября 1936 г., до ареста работавшего начальником строительства азотно-тукового комбината, проживавшего в г.Днепродзержинск.
8 сентября 1936 г. НКВД СССР Пушко арестован как участник антисоветской троцкистской террористической организации, существовавшей на Украине.
На следствии Пушко дал показания, и 13 июля 1937 г. Военной Коллегией Верховного Суда СССР он признан виновным в том, что с 1929 г. являлся активным участником контрреволюционной террористической организации правых, лично руководил террористической организацией в г.Харьков, был организатором переговоров с рядом хозяйственников, изложил свои взгляды на политику индустриализации ЦК КП(Б)У. Пушко договорился с ВСНХ, что он берет на себя обязательства вести переговоры с другими членами троцкистской группы. В 1936 г., будучи в Москве в командировке, лично встретился там с находившимися там в служебной командировке участниками троцкистской организации, занимался вредительской подрывной работой на строительстве Днепродзержинского азотно-тукового комбината.
13 июля 1937 г. Военной Коллегией Верхсуда Пушко осужден к ВМН (высшая мера наказания), приговор исполнен, о чем имеется справка. К вредительской деятельности (вредительским актам) Пушко относит строительные работы по устройству фундаментов цеха синтеза, которые в связи с отступлением от проекта, переделывались, израсходовано много средств, задерживались монтажные работы. Связи с Бухариным он не отрицал».
Из показаний Семена Васильевича Пушко на допросах в НКВД:
«В конце декабря 1935 года, формально прикрываясь постановлением ЦК о проведении строительства методом генерального подряда, провел решение о сдаче подряда на стройку азотно-тукового комбината «Дзержинскстрою». До поездки в Москву я беседовал с директором строительства Лисичанского завода о ходе строительства и в процессе беседы поставил перед ним вопрос, почему он не доволен тем, что у нас стройка идет хорошо? После этого он заявил мне, что своей работой я «лью воду на мельницу ЦК, поощряю ЦК к дальнейшим экспериментам». На мои недоуменные вопросы коллега изложил мне установку контрреволюционной троцкистской организации на вредительство в народном хозяйстве как один из наиболее эффективных методов борьбы с партией, подрыва авторитете и мощи соввласти. Упрекнул, что я мог бы спокойно проводить вредительство на стройке, прикрываясь указаниями главка. Упрекнул, что выполняю и перевыполняю плановые задания (101%).
Вопрос. При каких обстоятельствах у вас возникали разговоры о вредительстве?
Ответ. Разговоров не велось, пока я не рассказал, что борюсь с бездарным руководством со стороны главка. Дело в том, что полученный мною проект строительства азотно-тукового завода включал в себя такие элементы, которые можно было устранить и проведение в жизнь которых означало бы значительное удорожание и удлинение строительства на год-два. Это относится к выбору площадки строительства и к профилированию площадки. Кроме того, размещение промышленных зданий было запроектировано таким образом, что по окончании стройки о расширении комбината и речи не могло быть. В 1933-1934 гг. я категорически возражал перед нач. Главка против этого проекта. Несмотря на явную несуразность проекта, главк категорически на нем настаивал. И лишь после моей угрозы, что я обращусь к Наркому, главк вынужден был согласиться с изменением проекта, при котором вредительские элементы были изъяты.
(Вместе с С.В.Пушко по троцкистскому делу проходили: директор ХТЗ, член президиума ВСНХ, директор Главазота, управляющих Харьковским трестом «Точмаш», директор института свиноводства в г.Полтаве, слушатель промакадемии, начальник производства огнеупоров завода им.Петровского в Днепропетровске, управляющий трестом «Укрсоль, управляющий трестом «Южмонтажстрой», директор строительства Лисичанского химзавода и многие другие украинские промышленники и хозяйственники).
Из допроса С.В.Пушко 9 декабря 1936 г.
Вопрос. Вы признаетесь, что являетесь членом контрреволюционной организации правых? Расскажите об обстоятельствах вступления в эту организацию.
Ответ. Раньше, чем рассказать о своем вступлении в контрреволюционную подпольную организацию правых, считаю нужным остановиться на том, что этому предшествовало. С партийных позиций я лично начал скатываться примерно в конце 1929 года будучи не согласным с пятилетним планом, с размахом и темпами индустриализации, коллективным и внутрипартийным режимом. Работая в Харькове, зав. отделом «Силикаттреста», а затем зам. управляющего и управляющим Украинским объединением строительных материалов я сталкивался с рядом руководящих работников, руководителей хозяйственных организаций Украины. Во всем виноват исключительно я.
В период 1933-1935 гг. стройка в Каменском увлекала меня и я стремился её форсировать. Я делился своими впечатлениями с коллегами (директором Лисичанского строительства), замечал, что он и главк не удовлетворены моим отношением к стройке. Помню, в 1934 году, руководитель, работавший нач.химстроительства в Лисичанске, посетил меня в Днепродзержинске и, ознакомившись со строительством, заявил, что он спешить со своей стройкой не намерен, что помогать «сверхиндустриализаторам» он не будет. Я с этим не согласился.
В приобщенным к делу Пушко протоколам допросов его «соратников» по троцкистскому делу от 19 августа 1936 г. говорится: в конце 1935 года руководством правой организации были поставлены задачи в борьбе с партией – тормозить хозяйственное развитие страны.
Из допроса С.В.Пушко:
Вопрос. Что значит «тормозить хозяйственное развитие страны»? Речь идет о вредительстве.
Ответ. Да, речь идет о вредительстве как задаче нашей организации в борьбе с партией.
Вопрос. Кто и когда ставил перед вами задачу проведения вредительства?
Ответ. Во всем виноват лично.
Вопрос. Расскажите подробнее.
Ответ. Еще до того, как меня посвятили, что контрреволюционные организации правых и троцкистов стоят на позициях вредительства, я ощущал вредительскую деятельность в строительстве и проектировании азотно-тукового комбината. Тогда об этом говорили в главке. Там я прямо ставил вопросы о вредительстве. Мне рассмеялись в ответ и сказали, что состояние руководимой ими стройки характеризует отношение к вредительству, что давно в курсе вредительской работы и с возмущением смотрят на то, как я работаю на стройке. «Хорошо, – добавили в главке, – что тебе, наконец, вправят мозги!».
Из допроса о связях с троцкистами и начальником Баглейстроя:
Вопрос. Дайте показания о связях с троцкистами.
Ответ. С руководителем Баглейстроя были деловые связи. В основном они диктовались желанием помочь новостройке, так как КАТК и БКХЗ органически связывались между собой. Никаких бесед троцкистского характера у нас не было. (В этой части допрос был прерван).
Как пишет в своей книге «Как их делали «врагами» Н.Я.Судак: «Из опыта многочисленных подобных исследований мне было известно, что такого рода записи в протоколах допросов появлялись тогда, когда у сотрудников НКВД возникала потребность в соответствующей «обработке» обвиняемого, чтобы таким образом при дальнейшем допросе повернуть ход следствия в нужном направлении. А нужное для них направление, как выяснилось в данном случае, диктовалось «сверху», поскольку дело оказалось в самом центре внимания высшего руководства НКВД и ЦК ВКП(Б). Только этим можно объяснить тот факт, что при допросах Пушко следствие неоднократно возвращалось к троцкистским связям. Уже 10 августа 1936 года из Киева Ежову и Ягоде было сообщено, что арестованные дали нужные показания, раскрыт украинский троцкистский центр.
В своих показаниях от 25 октября 1936 г. (лист дела №76-81) Пушко показал, что является руководителем троцкистской организации и вел переговоры с группой хозяйственников, стоявших на точке зрения неправильности политики партии в области индустриализации, договаривался с ними о составлении по этому вопросу коллективного обращения в ЦК партии. Но, обратите внимание, С.В.Пушко никого из коллег не «сдавал», вину брал на себя исключительно.
Фотографии страниц дела прислала в наш музей в марте этого года внучка первого директора Лисичанского азотно-тукового завода Александра Дмитриевича Забельского Екатерина Дронина, получившая доступ к этим документам благодаря многолетним запросам в архивные органы.
Из документов народного музея истории «ДНЕПРАЗОТа»
Справка:
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Днепропетровский областной комитет КП Украины
партийный архив декабрь 1969 г.
МАССР, г.Саранск -11 для Лях А.И. (родственнице С.В.Пушко – от ред.)
Партийный архив Днепропетровского обкома КП Украины сообщает, что ПУШКО Семен Васильевич рождения 1895 г., состоял членом КПСС с 1918 г., работал начальником строительства Азотно-тукового комбината, а затем директором Азотно-тукового комбината гор. Днепродзержинска. В 1937 г. (перечеркнуто) в 1936 г. арестован органами НКВД. Дальнейшая судьба ПУШКО С.В. неизвестна.
ЗАВ. ПАРТАРХИВОМ ДНЕПРОПЕТРОВСКОГО ОБКОМА КП УКРАИНЫ П.РАШЕВ.
Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР
22 мая 1974 года №5Н-04/74
Справка
Дело по обвинению ПУШКО Семена Васильевича, до ареста – 8 сентября 1936 г. – начальника строительства Днепродзержинского азотнотукового комбината, пересмотрено Военной Коллегией Верховного Суда СССР 16 мая 1974 года.
Приговор выездной сессии Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 13 июля 1937 г. в отношении ПУШКО Семена Васильевича отменен по вновь открывшимся обстоятельствам и дело прекращено за отсутствием состава (перечеркнуто) события преступления.
ПУШКО Семен Васильевич реабилитирован посмертно.
ВРИО НАЧАЛЬНИКА СЕКРЕТАРИАТА ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХОВНОГО СУДА СССР ПОДПОЛКОВНИК М.АФАНАСЬЕВ.
За отсутствием события преступления…
На стройке работал честно!
Редакция газеты «Панорама «Азота» выражает благодарность: директору Каменского музея истории города Н.Н.Булановой, директору музея истории АО «ДНЕПРАЗОТ» Л.Я.Орлянской, внучке первого директора Лисичанского азотно-тукового завода Александра Дмитриевича Забельского Екатерине Дрониной, краеведу А.Ю.Слоневскому.